Битва за бездну - Страница 16

— Вангелис находится на полпути к системе Калта, куда направлялся «Кулак Макрейджа», другими словами, мы находимся немного впереди по его маршруту, прерванному неожиданным нападением. Если мы не будем затягивать сборы, возможно, удастся обнаружить след врага.

Ответом ему было долгое молчание. Доводы Ультрамарина не убедили даже Бриннгара. Цест понимал, что его план обусловлен не логическими выкладками, а инстинктом и внутренним чутьем. Образ Макрейджа, выжженный в сердце пламенем реактора, не померк перед его мысленным взором, и Цест заговорил снова:

— Я не требую вашей помощи. Я уже отдал приказ своим боевым братьям реквизировать на Вангелисе корабль и поведу его к точке, откуда пришел последний сигнал «Кулака Макрейджа». Если повезет, мы отыщем след и выясним, кто должен ответить за гибель судна. Нет, я не требую помощи вашей — я смиренно прошу о ней.

С этими словами он отодвинул свой стул и, склонив голову, опустился на колени перед братьями Астартес.

В первое мгновение Антиг оцепенел от изумления, но затем тоже вышел из-за стола и преклонил колена. Его примеру последовали остальные Ультрамарины, и вскоре все шестеро сынов Жиллимана склонились перед собравшимися.

— Сыновья Русса не отказывают в благородной просьбе своим братьям, — произнес Бриннгар. Он встал и положил Разящий Клык на стол. — Я присоединяюсь к вам в этом деле.

Затем поднялся Скраал, и его цепной топор лег рядом с рунным топором Космического Волка.

— Ярость Пожирателей Миров на твоей стороне.

— А что скажет сын Магнуса? — проворчал Бриннгар, сверля Мхотепа сердитым взглядом.

Некоторое время легионер Тысячи Сынов безучастно молчал, обдумывая ответ, а потом положил на стол украшенный камнями меч, и золотистое лезвие, покинув ножны, негромко зажужжало от поступавшей энергии.

— Мой корабль и я сам в вашем распоряжении, Ультрамарин.

— Ба! Да ты же дольше всех возражал против собрания! Хотел бы я знать, что произошло! — воскликнул Бриннгар.

Мхотеп ответил на его выпад язвительной усмешкой, но проглатывать наживку не спешил.

— Вам всем известно о событиях на Никее, относящихся к моему примарху и Легиону, и о санкциях, наложенных в тот день, — спокойно заговорил Мхотеп. — Я жажду восстановить добрые отношения с братскими Легионами, а с кого лучше начинать, как не с прославленных сынов Робаута Жиллимана?

Пытаясь хоть слегка сгладить впечатление от пренебрежительного тона, Мхотеп уважительно кивнул Бриннгару.

Неприязнь между двумя Астартес мало заботила Цеста, и он решительно поднялся. Вслед за ним встали Антиг и другие Ультрамарины.

— Сегодня вы сослужили мне великую службу, — искренне признал Цест. — Предлагаю всем через час собраться в доке Коралис.

Флот Сатурна существовал задолго до начала Великого Крестового Похода, и в кольцах планеты образовалась небольшая империя. Ее мощь и долговечность основывались на традиционно сильном искусстве навигации, без которого было бы невозможно ориентироваться в лабиринте колец Сатурна. В списках славы упоминается тот день, когда в районе Сатурна появились первые военные корабли зарождающегося Империума. Адмиралы флота распознали братскую империю, основанную на реальной силе, а не на пустом фанатизме, и подписали с Императором договор, который впоследствии занял почетное место в Адмиралтействе на Энцеладе. Корабли сатурнианской флотилии сопровождали Великий Крестовый Поход во всех уголках Галактики, но их истинным домом всегда оставались бурлящие кольца родной планеты.

Цест, войдя на мостик вместе с Антигом, не мог не признать, что «Гневный» был прекрасным кораблем. Это старинное и красивое судно отличалось роскошью убранства, присущей аристократии доимперских времен. Капитанская рубка, казалось, сошла с картин академии флота на Энцеладе — повсюду столы из потемневшего дерева и застекленные шкафы, и лишь несколько пикт-экранов и командные пульты нарушали эту иллюзию. Девять таких экранов образовывали кольцо под самым потолком. При необходимости они могли опускаться и показывать, что происходит вокруг корабля. Все члены экипажа носили парчовые мундиры сатурнианского флота и отличались сдержанностью и превосходным воспитанием.

Сафракс и его боевые братья, отправленные на поиски корабля, отлично справились с заданием.

— Контр-адмирал, — произнес Цест, приближаясь к креслу капитана — огромному высокому трону, окруженному стойками с картами и диаграммами.

Трон развернулся, и он увидел контр-адмирала Каминску. Ее лицо свидетельствовало о благородном наследии — сильные челюсти, крепкая шея, высокие скулы и изгиб губ, выдающий склонность к высокомерию.

— Капитан Цест, для меня большая честь служить Астартес Императора, — холодно ответила она.

Сафракс уже докладывал Цесту о реакции адмирала на их запрос, когда он с братьями впервые поднялся на борт. Каминска не скрывала своего недовольства.

В знак приветствия она едва заметно наклонила голову, но и этот жест почти полностью потерялся в высоком вороте ее мундира и наброшенной на плечи меховой мантии. Лицо адмирала Каминской дышало мрачной решимостью. Монокль в левом глазу частично скрывал глубокий шрам, пересекавший щеку. Свободно свисающая цепочка монокля, украшенная крошечными черепами, была приколота к правой стороне мундира. На поясе в кожаном чехле висел командирский жезл, а на бедре виднелась кобура пистолета. Руки контр-адмирала, туго обтянутые перчатками с металлическими эмблемами в виде молний, крепко обхватывали подлокотники кресла.